Екатерина Русак - Забытая Атлантида[дилогия ; СИ]

Шу Гирбубу оседлал онагра. Этот онагр был не тягловым, которых используют энгары для перевозки грузов, а ездовой, много крупнее и выше. Конечно, до лошади ему было далеко, но все скоро убедились, что он довольно быстро нес на себе своего седока.

Энки обратил внимание, что Урабу умеет управляться с лошадью. И хорошо держится в седле. Он прямо спросил его, где он постиг это умение, если лошадей в северной, а тем более южной Месопотамии не было вообще.

В ответ он узнал, что Урабу приходилось ходить с караванами, которые перегоняли лошадей в Альси и Таоросс из далекой страны на востоке. Он два Больших солнечных круга провел с табунщиками. Отсюда его умение.

Энки услышав его ответ, порадовался про себя. Не тому, что Ураби умеет ездить верхом, а тому, что ростины готовят для себя лошадей к великой перекочевке.

Они ехали мимо домов и полей, рассматривая луковые и огуречные поля, каналы и финиковые пальмы, густо растущие вокруг глинобитных хижин. Внезапно Эрешкигаль придержала лошадь.

– Нингишзида, ты не знаешь, зачем человек около того дальнего дома мастерит лодку из глины?

– Что? – Энки подумал, что ослышался. – Из глины? Где?

– Сами посмотрите, – предложила Эрешкигаль и показала рукой.

Энки действительно заметил человека, который строил глиняную лодку, но какого-то небольшого размера. В разговор вмешался Нингишзида:

– Это не лодка, это гроб…

– Гроб? Не из дерева?

– Тут мертвых хоронят, заворачивая в циновки. А иногда делают гробы в виде глиняной лодки. А это – детский гроб…

– Подъедем к этому дому! – решила Эрешкигаль.

Они свернули к обычному, ничем не привлекательному дому и спешились. Около дома стоял хмурый старик и молодая женщина, которая размазывала слезы по лицу.

– Что случилось у тебя, женщина? – спросил Нингишзида.

Женщина в изумлении посмотрела на роскошно одетых чужеземцев, которые даже в богатых одеяниях совершенно не были похожи внешностью на жителей Двуречья. Но горе пересилило ее любопытство и растерянность, она сказала:

– Злые демоны мучают мою бедную дочь болезнями, и ей предстоит скорый путь в царство теней. Мы уже готовим ей посуду для глубин земли!

Она плача рассказывала о болезни дочери, жаловалась на свою беду. Женщина, узнав по одежде жреца, вдруг бросилась к ногам санга Шу Гирбубу: – Отец мой, если можешь, помоги нам! Мы – ну-сики[48], нам негде искать защиты!

– Разве не приходил к тебе лулу азу[49], нищая мать? – спросил Шу Гирбубу.

– Он здесь, отец мой! Он изготовил лекарство, но у него совсем нет надежды… Вот он! – и она показала на сморщенного низкорослого старика, скромно стоящего неподалеку.

– Узнай, Нингишзида, чем он лечил ребенка! – приказала Эрешкигаль.

Нингишзида обратился к старику лулу азу с вопросами и перевел ответ:

– Он говорит, что в воду он бросил порошок из высушенной и растертой водяной змеи, растения амамашум, каскал, корней колючего кустарника, размельченной наги и добавил пихтовой пахучей жидкости, которой обтер тело девочки. Перед этим он обтер ее тело пальмовым маслом и обернул шаки…

– Что это значит? – вопросил Энки, который ничего не смыслил в медицине.

Нингишзида вошел в хижину, посмотрел на больную девочку, лежащую на снопах тросника, вернулся и попросил у лулу азу посмотреть на остатки лекарства. Получив в руки глиняную плошку он понюхал состав и сделав гримасу, сказал:

– Это скипидар! Он, проще говоря, сделал ей скипидарные компрессы, смазав маслом кожу, чтобы не было раздражения. При высокой температуре помогает не всегда, но при ангине помогает. Меня так когда-то лечили. Но у девочки финиковая болезнь[50], возможно начались осложнения…

– Нужна наша аптечка, – произнесла Эрешкигаль. И выразительно посмотрела на Нингишзида. – Сделаем маленькое чудо, которое от нас ждут.

Нингишзида все понял. Он подозвал Урабу, вскочил на лошадь и два всадника помчались в Унуг.

Энки и Эрешкигаль стали ожидать их возвращения. Они слышали, как сангу Шу Гирбубу читает какое-то заклинание, смысл которого не был им понятен: они не понимали по-шумерски.

А Шу Гирбубу протяжно выкрикивал:

– Асаг приблизился к голове человека.

Намтар приблизился к горлу человека.

Злой Удуг приблизился к ее шее.

Злой Галлу приблизился к ее груди.

Злой Этимму приблизился к ее желудку.

Злой Алу приблизился к ее руке.

Злое божество приблизилось к ее ноге.

Все семеро бросились на нее.

Словно внезапный огонь, опалил ее тело.

Она не может есть, не может пить воду.

Она не может спать, не может отдыхать.

Взываю к великим богам чтобы они

Помешайте злому Удугу, Алу, злому Этимму,

Ламашту, Лабассу, Асагу, Намтару.

Кто терзает тело человека, да будет изгнан и покинет дом!

Велите прийти доброму духу, богу-покровителю!

Болезнь сердца, тревога сердца, головная боль, зубная боль, болезнь,

Злой Асаг, злой Алу, злой Этимму, Ламашту, Лабассу,

И тяжкое страдание – На небо и землю – будьте изгнаны!

Эрешкигаль никак не могла прийти в себя от увиденного: ее воображение поражал глиняный гроб. Она сказала Энки об этом, не понимая почему тот не выражает чувств удивления. Но Энки ответил ей:

– Это конечно интересно, но не удивительно. В прибрежных районах будущей Палестины происходит нечто подобное, но более примечательное. Мне об этом Нингишзида рассказывал, когда был там, что бы захоронить свой клад. Там мертвых сначала сжигают, а затем прах ссыпают в глиняную урну небольшого размера в форме жилого дома. Существуют даже целые кладбища таких захоронений[51]. Прибрежные жители наслышаны об обычаях россов сжигать своих умерших. Но они пошли дальше. И, представь себе, им трудно что-то возразить, настолько их действия логичны. Сжигая своего мертвого в огне, эти пра-пра-Палестинцы вроде отдают его душу Таннос, но его прах оставляют в недрах земли, не давая тем самым мертвому возможность бесследно исчезнуть, сохраняя его след на планете. Точнее, в этом регионе. Это достаточно грамотный призыв к реинкарнации для этих народов Таэслис.

Но самое интересное в том, что этот обычай, возникший в землях будущего Израиля, распространился потом по всему Средиземноморью…

Энки и Эрешкигаль еще не успели переговорить между собой об опасности местных болезней, когда появился на взмыленной лошади Нингишзида.

– Привез! – и он протянул Энки небольшой баул с лекарствами и инструментами.

Энки подхватил его и поставил на землю. Эрешкигаль вскрыла его и начала искать необходимые ей лекарства.

– Ты понимаешь в лечении этой болезни? – спросил Нингишзида.

– Не все, – ответила она, читая названия на упаковках. – Я всего лишь медсестра. Но это лучше, чем ничего?

– Я не знал, что ты медик, – сказал Нингишзида. – Я считал тебя художником!

– Это мое хобби. Вот нашла! Нингишзида, скажи женщине, что я буду лечить ее дочь. Вот эти пять таблеток отдай местному лекарю и пусть их размельчит и растворит в воде. Не в сикару, не в масле, а в чистой воде! Так и объясни ему, ясно?

Она начала сноровисто вскрывать ампулы и закачивать препараты в шприцы. Шу Гирбубу и Урабу смотрели на ее действия открыв рты, принимая их за таинственные обряды подземного мира.

Лулу азу тоже приступил к работе, ловко орудуя пестиком.

– Нингишзида, ей нужно пить сиропы и молоко. Ты не догадался привести банку сгущенки? – спросила Эрешкигаль.

– В седельной сумке у меня одна есть, – ответил он. – Вскрыть?

– Да!

Эрешкигаль подошла к девочке и знаками объяснила ее матери, что ее дочь необходимо повернуть на бок. Сделала две инъекции. Поднесла глиняный стаканчик и попросила дать девочке лекарство.

– Она должна все это быстро выпить!

Нингишзида развел сгущенное молоко в большом горшке и попросил женщину напоить этим свою дочь.

– Теперь нужно ждать, – сказала Эрешкигаль, посмотрев на больную.

– Значит, будем ждать, – согласился Нингишзида.

Девочка несколько раз что-то спросила, мать ей ответила.

– Дочь спрашивает, не будет ли ей холодно в Кур-ну-ги? Мать отвечает, что Эрешкигаль теперь всегда будет заботится о ней в царстве мертвых.

– А мать верит в то, что говорит? – спросила Эрешкигаль.

– Нет! – покачал головой Нингишзида. – Люди Двуречья боятся смерти. Они знают, что никогда не вернутся обратно…

Около мерной доли суток они пробыли около домика, пока не вышла женщина и не сказала, что ее дочь заснула.

– Мы заедем на обратном пути, – пообещала Эрешкигаль. – Я еще не все сделала для того, чтобы прогнать демонов смерти.

…Через два солнечных круга болезнь отступила, и девочка поднялась на ноги, но была сильно слаба. Нингишзида привел двух коз и подарил их матери девочки, женщина, получившая богатство, не знала, как благодарить его за такой богатый подарок.